В юные годы Николай Грицюк был участником Великой Отечественной войны. Это предопределило его дальнейшую судьбу как человека, принадлежащего к особому социокультурному сообществу – фронтовому поколению, для которого характерны бескомпромиссность, принципиальность, романтические ожидания и в то же время чувство разочарования и растерянности, вызванное несогласием с противоречивыми событиями и явлениями послевоенного времени. Прошедший «армейские университеты» фронтовик в 1946–1951 гг. учился на художественном факультете Московского текстильного института, в учебной программе которого сохранялись установки авангардного искусства 1920–1930-х гг. Благодаря опосредованному влиянию художественного метода А. В. Куприна и наставлениям преподавателя В. В. Почиталова, пластические ценности и устремления, открытые авангардистами в начале XX в., проявились в полной мере в зрелом творчестве Н. Д. Грицюка.
В начале 1950-х гг., после окончания учёбы и кратковременного пребывания в Ленинграде, Грицюк возвращается в Новосибирск, чтобы начать работу по созданию журнала мод в местном Доме моделей. В годы хрущёвской оттепели он окончательно убеждается в том, что смыслом его жизни является изобразительное искусство, и в 1955 г. вступает в Союз художников СССР.
В конце 1950-х – начале 1960-х гг. Грицюк создает акварельные серии с образами Новосибирска и Москвы. В его ранних произведениях одновременно проявляются черты романтического импрессионизма и зарождающегося «сурового стиля». Для многих документальных образов новосибирской серии характерны наивность и оптимизм, в них отражается интерес художника к повседневности и городскому быту, а суровая правда проявляется в осмыслении мотива каменских домиков, в экспрессионистическом образе которых обнаруживается противоречивость последствий урбанизационных и индустриальных процессов, охвативших Новосибирск в то время.
В начале 1960-х гг. Грицюк погружается в творческое исследование ландшафтов Переславля-Залесского, Прокопьевска, Ленинграда и других городов, в духе авангардной живописи переосмысляет и трансформирует запечатлённые ранее московские и новосибирские мотивы. Некогда скованный нормативными сюжетами и конфликтами образ города освобождается от соцреалистических установок и обогащается индивидуальными переживаниями художника. Возникают праздничные, карнавальные образы узорчатой Москвы, а улицы Ленинграда уто